Записки бывшего подполковника КГБ: телевидение под колпаком спецслужб

(Продовження. Початок 

у № 44 від 28.10. 2020 р., 

№ 45 від 4.11.2020 р., 

№ 46 від 11.11.2020 р., 

№ 47 від 18.11.2020 р., 

№ 48 від 25.11.2020 р., 

№ 49 від 2.12.2020 р.,

№ 50 від 9.12.2020 р.)

Офицеры действующего резерва

С переводом Евгения Иванова на работу в ЦК КПСС 5-е управление КГБ в лице его начальника Филиппа Бобкова получило своего лоббиста в высшем органе партийной власти. Вскоре Бобков станет заместителем председателя КГБ. Соответственно, будет меняться и его воинское звание: сначала — на генерал-полковника, а затем — на генерала армии.

Первый заместитель председателя КГБ имел огромную власть. В отсутствие председателя КГБ Юрия Андропова ему поручалось курирование разведки и группы «А» («Альфа») — подразде-ления, которое находилось в исключительном подчинении главы КГБ. По инициативе Бобкова во второй половине 1980-х годов, уже во время начавшейся перестройки, в стране было произведено беспрецедентное назначение: в управлении делами ЦК КПСС была введена должность офицера действующего резерва КГБ. Никогда раньше сотрудники КГБ не работали под прикрытием партийных органов — «под крышей». Это «сленговое» слово, введенное для должностей офицеров действующего резерва и ставшее весьма популярным в период криминализации страны, было привнесено в повседневную жизнь российских граждан именно сотрудниками советских спецслужб.

Должности так называемого «действующего резерва» вводились во всех наиболее важных государственных учреждениях и на предприятиях. Офицеры органов  госбезопасности, зачислен-ные в действующий резерв, оставались в составе своего подразделения, но при этом направлялись в то или другое гражданское учреждение на «подкрышную» должность. На указанной должности они выполняли официальные функции, обусловленные работой конкретного учреждения, но при этом основной их задачей было осуществление деятельности в интересах органов госбезопасности. Была введена такая должность по линии 5-го управления КГБ и в Останкинском телецентре. Официально это была должность «начальника режима» всего ОТРК (Олимпийского телерадиокомплекса), как стал называться Останкинский телецентр по окончании Олимпийских игр в Москве. Находилась она в подчинении начальника 1-го отдела ОТРК.

Кроме официальных сотрудников КГБ и офицеров дейст-вующего резерва, курировавших советское телевидение, на ОТРК в различных структурах работали еще и сотрудники негласного аппарата органов госбезопасности — резиденты и агенты, завербованные среди работников телевидения или внедренные туда из числа офицеров органов госбезопасности, вышедших на пенсию. В общей сложности там служило более 30 человек.

КГБ инфильтрирует партию

В истории советского государства был период, когда страна находилась во власти Сталина, использовавшего подразделения органов государственной безопасности в борьбе со своими политическими противниками. После разоблачения культа личности Сталина в 1956 году руководство КПСС, опасаясь повторения репрессий, прежде всего против партийных лидеров и партийно-советской номенклатуры, поставило органы госбезопасности под строжайший партийный контроль.

В послесталинский период КГБ, как правило, возглавляли не профессиональные офицеры органов госбезопасности, а представители КПСС высокого уровня. В их числе был весьма популярный в среде сотрудников КГБ Юрий Андропов. За время его руководства в КГБ влилось большое число партийных руководителей. Для них в системе КГБ были созданы специальные курсы по подготовке к работе в КГБ на руководящих должностях. Партия неукоснительно оберегала себя от каких-либо неожиданностей со стороны тех, кто обеспечивал государственную безопасность страны.

Вернулся в КГБ и Евгений Иванов — спустя приблизительно два года после назначения его инструктором отдела административных органов ЦК КПСС. Теперь он был назначен заместителем начальника 2-го главного управления (ВГУ) КГБ по кадрам. Через несколько месяцев после вступления в должность он стал генерал-майором, а менее чем через год вернулся в 5-е управление КГБ его начальником и получил звание генерал-лейтенанта. В «перестроечные» годы под его руководством 5-е управление КГБ было преобразовано в управление по защите конституционного строя.

Освободившееся место в отделе административных органов ЦК КПСС после ухода Иванова занял другой представитель 5-го управления КГБ, в прошлом первый секретарь Красноярского краевого комитета комсомола Александр Карбаинов, пришедший в органы госбезопасности по партийному набору. Именно им будут разрабатываться необходимые документы по реорганизации 5-го управления КГБ в управление по защите конституционного строя. Вскоре он сменит окончательно спивающегося Владимира Струнина на посту начальника пресс-бюро КГБ, которое при Карбаинове будет преобразовано в Центр общественных связей (называемый также Центр по связям с общественностью) КГБ (ЦОС КГБ).

В структуре управления по защите конституционного строя подразделение, оберегавшее этот самый строй на телевидении, имело порядковый номер 14 и называлось 14-м отделом. Возглавлял его бывший любимец Владимира Струнина — Николай Никандров, в прошлом сельский учитель русского языка и литературы. Он закончил свою службу в органах госбезопасности в должности начальника 1-го отдела ЦОС КГБ.

Заместителем начальника отдела был майор Александр Комельков, выпускник Московского института культуры, получивший кличку «Баклажан». Прозвали его так приятели-собутыльники — коллеги по 5-му управлению КГБ — за характерный багрово-красный с синюшным оттенком цвет лица. Отдел КГБ, из которого Александр Комельков пришел на телевидение, курировал МГУ имени М. В. Ломоносова и Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Отец Комелькова служил в ПГУ КГБ, в подразделении, которое снабжало разведку всем необходимым.

Снабжение же разведподразделений было приоритетным, и разведчики получали все самое первоклассное, в том числе из-за рубежа. Кроме того, курировавший некоторые факультеты МГУ Комельков имел возможность устраивать туда детей своих коллег. Одним словом, Комельков был очень полезным, а потому очень влиятельным человеком; и когда на телевидении освободилась вакансия начальника 1-го отдела, Комельков пристроил туда вышедшего в отставку сотрудника 5-го управления КГБ — подполковника Валентина Малыгина.

Малыгин начинал службу в качестве сотрудника наружного наблюдения. После нескольких лет службы он сумел перевестись в 5-е управление КГБ в качестве штатного дежурного по управлению. Таких дежурных было, как правило, не меньше трех, и несли они службу, сменяя друг друга, через сутки. Эта должность явилась для Малыгина своего рода трамплином для служебного роста. Так как в «наружке» карьера была крайне затруднительна, смена управлений открывала для многих выходцев из нее определенные перспективы. Наиболее удачливым среди них оказался Малыгин. Способст-вовали тому черты его характера — угодливый с теми, кто был выше его по должности; беспринципный, лживый и ци-ничный в повседневной жизни, он имел все необходимые качества для карьерного роста в 5-м управлении КГБ.

Должность дежурного по уп-равлению КГБ не была престижной. Потолок звания — капитан, должностной оклад ниже, чем у оперуполномоченного. Но имела эта должность одно существенное преимущество. Дежурные были на виду, прежде всего у руководства управления. Подчинялись они начальнику секретариата. В 5-м управлении секретариат возглавлял ветеран органов госбезопасности — полковник Михаил Бардин, многие годы прослуживший вместе с начальником 5-го управления КГБ — генералом Филиппом Бобковым. Угодничество и раболепие Малыгина расположило к нему Бардина. Немолодой, перешагнувший 60-летний рубеж Бардин уже плохо справлялся со своими обязанностями, и решено было в качестве помощника назначить ему расторопного Малыгина. Малыгин стал его заместителем, а через несколько лет — руководителем секретариата 5-го управления КГБ в чине подполковника.

Особенностью должности начальника секретариата любого подразделения КГБ было не только обеспечение секретного делопроизводства и обращения документов, но (и это «но» зачастую было главным) и добывание всего необходимого в бытовом смысле для руководителей управлений и сотрудников подразделений, начиная с заказов продуктовых наборов, получаемых в гастрономе № 40, и заканчивая получением путевок в ведомственные санатории и выдачей талонов на различные дефицитные товары — автомобили, мебель, одежду и знаменитые ондатровые шапки. Одним словом, должность была весьма заметная и хлебная.

Но в стенах КГБ Малыгину с его коммерческим талантом стало тесно. В стране началась «перестройка». Создавались первые коммерческие предприятия-ко-оперативы, малые предприятия, общества с ограниченной ответственностью и тому подобное. Время было делать деньги. Огромный по своим размерам и структуре Останкинский телецентр открывал потрясающие финансовые возможности. Именно по этой причине Валентин Малыгин вышел на пенсию и при поддержке Александра Комелькова, его начальника Николая Никандрова и возглавлявшего тогда 5-е управление КГБ генерала Ивана Абрамова стал начальником 1-го отдела ОТРК.

Людям старшего поколения хорошо известна компетенция подобных отделов в советских учреждениях и на предприятиях — вопросы безопасности, режим допусков (в данном случае и к телеэфиру), ведение секретной переписки с различными ведомствами и ознакомление с этой перепиской ограниченного круга должностных лиц, выдача различных пропусков и так далее. Одним словом, начальник 1-го отдела любого ведомства и предприятия в Советском Союзе был человеком влиятельным, так как от него зависел и карьерный рост, и выезд за границу как первых лиц учреждений, так и простых сотрудников.

Тогда же на должность офицера действующего резерва в ОТРК был назначен старший оперуполномоченный 1-го отдела 5-го управления КГБ — майор Владимир Цибизов. В КГБ, где долгие годы служил его родной дядя, Цибизов пришел после окончания Государственного института театрального искусства (ГИТИС). В 1-м отделе 5-го управления КГБ он занимался театральной линией, а также Госконцертом СССР — ведомством, которое организовывало гастроли советских творческих коллективов за границей и гастроли их коллег на территории СССР.

КГБ и советское телевидение

Телевидение, являющееся мощ-ным средством пропаганды и воздействия на общественное сознание, всегда находилось и остается под постоянным контролем со стороны спецслужб. В прежние советские времена в системе органов госбезопасности существовало специальное подразделение, основной задачей которого являлась «борьба с идеологической диверсией противника». Это и было 5-е управление КГБ СССР со всеми его отделами. Под «противником» подразумевались страны — носители иной, буржуазной, морали и идеологии, базирующиеся на свободе предпринимательства и гражданских свободах. Соответственно, в числе «противников» оказывались все без исключения капиталистические страны.

Термин «идеологическая диверсия» был достаточно объем-ный. Его легко было расширено толковать и использовать. Например, было понятие «вредная идео-логическая направленность», применимое к любым аспектам человеческой деятельности и творчества, не вписывавшимся в рамки советской идеологии. Поэтому, неукоснительно следуя политическому курсу, определяемому ЦК КПСС, в частности его отделом агитации и пропаганды, КГБ проводил в стране широкомасштабную борьбу с любыми проявлениями инакомыслия.

В целях осуществления тотального контроля за политиче-ской ситуацией и умонастроениями граждан органы КГБ проводили вербовку агентуры из числа советских граждан и представителей иных государств. При этом решались важные оперативно-стратегические и оперативно-тактические задачи. Важнейшей стратегической задачей являлось укрепление идеологического влияния КПСС в Советском Союзе, в странах социалистического содружества и в мире в целом. Тактической задачей было повсеместное насаждение агентуры КГБ, через которую осуществлялось противодействие «вредному идеологическому воздействию» на население, а также проведение контрпропагандистских акций в отношении стран-противников.

КГБ инфильтрирует телевидение

В составе подразделения, возглавляемого Евгением Ивановым, служили в основном офицеры, возраст которых не превышал 40 лет. Старшими по возрасту и времени службы в органах КГБ были Георгий Калачев, Владимир Скоморохов, Александр Прохоров и Альбин Валуев. Кроме них, в этом же подразделении начинали службу молодые по возрасту и времени службы в КГБ Юрий Новиков и Владимир Торопыни.

Георгий Калачев был заместителем Евгения Иванова. Кроме того, на него возлагались обязанности по курированию Гостелерадио СССР. Скоморохов и Прохоров были кураторами Госкино СССР. Остальные сотрудники курировали различные подразделения Центрального телевидения. В частности Новиков курировал Останкинский телецентр, а его коллега Торопыни — иновещание Всесоюзного телецентра. В Останкино устроился также одним из первых бывший сотрудник управления КГБ (УКГБ) по Москве и Московской области Михаил Кравцов, назначенный резидентом ОТРК. Резиденту, как правило, подчинено было до 10 агентов, работой которых он руководил, выполняя задания КГБ, определяемые вышестоящим офицером — оперативным работником.

Имея широкие возможности по сбору информации, Кравцов был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило в жизни Останкинского телецентра. Не оставались без его внимания и вопросы производственной деятельности, и кулуарные слухи, сплетни и интриги. В поле зрения вездесущей агентуры органов госбезопасности были также и отдельные моменты личной жизни сотрудников. Обладание этой информацией давало возможность манипулировать людьми и, что особенно важно, позволяло влиять на кадровую политику.

К примеру, собиралась информация о том, что известный всей стране телеведущий, являвшийся, кроме того, руководителем отдела дикторов, при решении вопроса о приеме на работу новых дикторов-женщин и дальнейшего их кадрового роста исходил из личных симпатий, основанных на уступчивости к его сексуальным домогательствам. Поступала информация или же о нетрадиционной сексуальной ориентации популярного ведущего молодежной передачи КВН; или об интимных связях отдельных руководителей телецентра со своими секретаршами и другими подчиненными по службе; или о воровстве на комбинате питания...

Казалось бы, какое до всего этого дело органам КГБ, отвечающим за государственную безопасность страны? Однако наличие такого «компромата» давало возможность сотрудникам КГБ проводить выгодную их организации кадровую политику на курируемом объекте, привлекать к сотрудничеству в качестве агентов тех или иных работников телевидения, наказывать неугодных. Возможностей для всего этого было предостаточно, начиная с оформления различных допусков, в том числе и к эфиру; допусков к освещению важных партийно-политических мероприятий, таких, как съезды КПСС, трансляция с Красной площади во время государственных праздников и прочее. Наконец самые широкие возможности открывались при оформлении командировок за границу.

Сотрудники советского телевидения командировались за границу для трансляции на территорию СССР наиболее интересных мероприятий, происходивших в мире, а также для освещения визитов руководителей Советского Союза и КПСС за рубеж. План подобных командировок в обязательном порядке согласовывался с отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС, как и кандидатуры сотрудников телевидения, которых предполагалось командировать.

Чтобы конкретный советский человек мог выехать за границу, необходимо было получить также согласие КГБ, который информировал отдел выездов и работы с зарубежными кадрами ЦК КПСС о наличии негативной информации в отношении конкретного лица или ее отсутствии. Компрометирующий материал, рутинно собиравшийся в отношении сотрудников телевидения и зачастую не имевший никакого отношения к обеспечению государственной безопасности, при решении вопроса о загранпоездках использовался во всю мощь.

Трудно выявить и разоблачить шпиона, непросто обнаружить антисоветскую организацию и отдельных негативно настроенных к окружающей их советской действительности лиц. Но если информировать главный партийный орган о компрометирующих моментах в жизни и деятельности человека, кандидатура которого рассматривается для командировки за границу, о его, к примеру, внебрачных связях, злоупотреблении спиртными напитками, увлечении приобретением товаров западного производства, восхвалении буржуазного образа жизни и наличии переписки с заграницей или родственников за пределами СССР, становится очевидным, что КГБ не дремлет и не зря получает бюджетные деньги.

По существовавшей в КГБ практике, каждый оперативный работник, курировавший тот или иной объект, периодически должен был составлять отчет об оперативной обстановке на подконтрольной ему территории. Как правило, немалую часть подобного отчета занимала информация, не имевшая оперативной ценности и сообщавшаяся в разделе «Для сведения». В отдельных случаях готовился специальный документ, зачастую называвшийся «О нездоровой обстановке, сложившейся…», далее следовало название организации или подразделения организации, где, как полагали офицеры органов госбезопасности, сложилась нездоровая обстановка.

В подобных документах отражалась вся негативная информация, которая накапливалась в результате агентурно-оперативной деятельности. При необходимости на основе этой информации готовилась так называемая открытая справка, в которой отсутствовало упоминание агентов и прочие источники получения информации. В таком виде документ докладывался либо руководству соответствующего ведомства, либо в партийные инстанции. Результатами подобного информирования были существенные кадровые изменения: увольнения или отстранения, в том числе и от выездов за границу. Так что у тех, кто посредством агентуры получал информацию, власть была, по сути своей, огромная.

Но были и другие инструмен-ты влияния. Например, КГБ имел бронь во все основные московские театры и определенное количество бесплатных билетов, что делало должность, занимаемую Владимиром Цибизовым, весьма и весьма привлекательной. В центральные московские театры всегда было трудно попасть, особенно на премьеры. Поэтому в основном деятельность Цибизова сводилась к распределению дефицитных билетов в театры и на выступления гастролирующих зарубежных исполнителей. С утра до вечера не умолкал телефон в его кабинете, а сам кабинет всегда был полон коллегами, стремящимися получить заветный билетик для своих руководителей, а если повезет, то и для себя.

Оперативную работу Цибизов не любил. Агентов он не вербовал. С теми же, кто был ему передан на связь из различных подразделений органов госбезопасности, он встречался крайне редко и неохотно. Своей службой в качестве агентуриста-оперативника он тяготился. Имея отношение к театрам в качестве оперативного работника, Цибизов однако располагал информацией о неизвестных обывателю сторонах жизни советской творческой элиты — интригах, сплетнях, пьянстве и разврате. Те, кто со студенческой скамьи театрального института казался ему великим мэтром, в оперативных документах представлялись в совсем ином свете.

Полной неожиданностью, конечно же, было для Цибизова наличие среди великих людей агентов КГБ с многолетним стажем сотрудничества. В их числе оказались всенародно любимые и почитаемые властью Георгий Жженов и Петр Вельяминов завербованные в качестве агентов органов госбезопасности в период отбывания ими длительных сроков заключения в советских лагерях: Жженов обвинялся в антисоветской агитации и пропаганде, а молодой, только что окончивший среднюю школу Вельяминов — в подготовке и распространении листовок, призывающих к капитуляции перед немецко-фашистскими войсками, стоявшими зимой 1941 года под Москвой. Не менее известный и почитаемый Михаил Козаков оказался завербованным на патриотической основе. Были и многие другие известные и менее известные представители артистического мира.

Женился Цибизов поздно, почти в 30 лет. Брак был неудачным и бездетным, что сделало Цибизова тихим пьяницей, и на глазах своих коллег он постепенно спивался. Однако он неспеша поднимался по служебной лестнице. Получив назначение на должность заместителя начальника отделения действующего резерва КГБ, Цибизов через некоторое время стал подполковником.

5-е управление КГБ располагало должностью действующего резерва и в Госконцерте СССР. Официально это была должность заместителя директора Госконцерта, а по линии КГБ — начальника отдела действующего резерва, полковника. Долгое время занимал эту должность ветеран органов госбезопасности, бывший начальник 3-го отдела 5-го управления КГБ — полковник Владимир Головин. Затем ставший заместителем председателя КГБ  генерал-полковник Филипп Бобков продвинул своего многолетнего подчиненного Владимира Головина на должность председателя КГБ Узбекистана. Освободившуюся должность в Госконцерте занял более молодой по возрасту и времени службы в 5-м управлении КГБ коллега Владимира Цибизова по 2-му отделению 1-го отдела — майор Валерий Киселев, бывший секретарь комсомольской организации Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, который в свое время завел дело на известного композитора Людмилу Лядову по обвинению ее в шпионаже (дело развалилось). Пройдет несколько лет, и в ряде центральных газет будут опубликованы статьи о Валерии Киселеве, беззастенчиво использовавшем должность заместителя директора Госконцерта в целях личного обогащения: оформляя сотрудников Госконцерта для выезда за границу, он давал им задания по приобретению для него лично различных дефицитных в СССР товаров.

Финансовая сторона вопроса

На объектах оперативного обеспечения управлений центрального аппарата КГБ денежное вознаграждение резидента (в дополнение к обычной зарплате) составляло от 80-ти до 120 рублей в месяц, что равнялось месячной зарплате специалиста, окончившего высшее учебное заведение и находящегося на начальной ступени своей карьеры. Резиденты главных управлений КГБ получали немного больше — от 120-ти до 180 рублей, что составляло месячную заработную плату старшего научного сотрудника отраслевого научно-исследовательского института. Деньги выплачивались по статье 9 оперативных расходов подразделений органов гос-безопасности. Получатели их в целях конспирации (сокрытие факта сотрудничества с органами КГБ) не должны были указывать эти доходы при уплате подоходного налога, а также при уплате профсоюзных и партийных взносов. Несколько другим образом проходило денежное вознаграждение рядовых агентов органов госбезопасности. Выплаты им никогда не были регулярными или ежемесячными, а, как правило, проводились к какой-то дате: дню рождения агента, годовщине его сотрудничества с КГБ и так далее. Либо же агент поощрялся по результатам выполненного им задания.

Опытные оперативные работники, наставляя молодых коллег, всегда рассказывали, на чем некоторые их предшественники сломали себе карьеру или судьбу. Статья 9 оперативных расходов в органах КГБ для оперативных работников любого уровня была своего рода змеем-искусителем, так как всегда присутствовал соблазн потратить деньги не по назначению. Как правило, соблазна было два: неправомерные траты по статье 9 и вступление в интимную связь с женщинами — агентами органов госбезопасности.

Александр Комельков стал регулярно и в значительных суммах использовать статью 9 для угощения себя лично и своих друзей по управлению, а также на спаивание коллектива. В незаконный процесс были вовлечены все сотрудники его подразделения. Значительная часть присваиваемых денег шла на покрытие трат Комелькова, а так как его траты превышали допустимые нормы, к списанию расходов привлекались подчиненные. 

Под началом Александра Комелькова служили двое опер-уполномоченных — капитан Сергей Воронин и капитан Иван Лихачев. Когда в КГБ начиналась подготовка к обеспечению безопасности летних московских Олимпийских игр 1980 года, в 5-м управлении был создан 11-й отдел, на который была возложена организация и координация этой работы. В целях усиления 11-го отдела по разнарядке управления кадров КГБ в Москву были направлены оперативные сотрудники органов госбезопасности со всей территории СССР. В их числе оказался и лейтенант Воронин, переведенный из Пустомытовского районного отдела управления КГБ по Львовской области. Число сотрудников 11-го отдела достигло тогда нескольких сот человек и практически сравнялось с главным подразделением — 5-м управлением КГБ.

Лихачев закончил гражданский вуз, после чего был призван на службу в органы госбезопасности и направлен на годичные спецкурсы в Минске по подготовке оперативных работников для 5-х подразделений КГБ (5-е подразделения КГБ были в целом ряде союзных республик; в более мелких государственных образованиях были 5-е отделы). По окончании спецкурсов Лихачев был назначен младшим оперуполномоченным 9-го отдела (разработка диссидентов и антисоветски настроенных лиц) 5-го управления КГБ.

Воронин и Лихачев отказа-лись покрывать незаконные траты их начальника Комелькова по статье 9 оперативных расходов. Не действовали на них ни уговоры, ни «нажим» со стороны начальника 14-го отдела — полковника Никандрова, планировавшего все спустить на тормозах. В конфликт пришлось вмешиваться руководителям 5-го управления КГБ и инспекторскому управлению КГБ. По результатам разбирательства Комельков был уволен из органов госбезопасности с унизительной формулировкой: «За дискредитацию звания советского офицера». Начальнику 14-го отдела — полковнику Никандрову — за непринятие мер по наведению порядка в подразделении был объявлен строгий выговор. Таким образом рухнула мечта бывшего сельского учителя Никандрова о заветных генеральских погонах и лампасах.

(Продовження 

в наступному номері.)