Записки бывшего подполковника КГБ: операция «Турнир» в Канаде и что скрывали советские спецслужбы под играми в хоккей

(Продовження. 

Початок 

у № 44—53 за 2020 р. 

та №1—32 за 2021 р.) 

Как показало время, подозрения касательно Иглсона были небезосновательны. За махинации при организации хоккейных матчей на кубок Канады, в которых участвовала и сборная СССР, а также за махинации со средствами пенсионного фонда НХЛ он был осужден в декабре 1997 года судом Торонто на 18 месяцев и лишен ордена Канады, высшей награды страны.

20 сентября 1972 года сборная команда канадских профессионалов прибыла с ответным визитом в Москву для продолжения «суперсерии». Кроме Иглсона и Куколовича, в составе команды приехал некто Питер Стефан, которого в КГБ считали представителем канадской разведки.

Игра «Турнир» продолжалась, и о прибытии Стефана заблаговременно был уведомлен «потенциальный перебежчик» (советский разведчик) Максимов. Стефан по городским телефонам-автоматам (за две копейки) неоднократно звонил ему. Но руководство советской разведки в тот момент считало нецелесообразным установление контакта Максимова со Стефаном в Москве.

3 октября 1972 года вступил в силу бессрочный советско-американский Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Советскому руководству важно было сохранить возможность диалога с политическими лидерами США (Канада и США рассматривались как единое целое). Действия КГБ могли осложнить отношения с канадским руководством. Поэтому операция «Турнир» была временно приостановлена. Временно — потому что продолжалась она 11 лет.

Чем дольше длятся такие игры, тем более вероятна возможность провала, так как чрезвычайно трудно на протяжении целого ряда лет сохранять начальный состав участников игры. Жизнь вносит свои коррективы. Участники перемещаются по службе, выходят на пенсию. Непременно происходят изменения в политической ситуации в мире, что может негативно по-влиять на продолжение оперативной игры и ее результаты.

Ничем знаменательным (если не иметь в виду советско-канадские хоккейные матчи) операция «Турнир» не закончилась. Но дела генералов, участвовавших в выставке «Экспо-67», пошли в гору. Евгений Питовранов стал особо доверенным человеком Юрия Андропова, а Борис Иванов получил должность первого заместителя начальника 1-го главного управления КГБ СССР.

Зачем же проводилась операция «Турнир» и за что повысили участвовавших в ней генералов? В 1999 году в издатель-стве «Гея итэрум» вышла книга бывшего офицера советской научно-технической разведки ПГУ КГБ СССР Анатолия Максимова под названием «Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки». В самом названии заложена была изрядная доля лукавства автора. Во время службы в ПГУ Максимов постоянно выезжал за рубеж в длительные и краткосрочные служебные командировки. При этом не в Африку, Бангладеш или Кампучию. Работал он в Европе, США и Канаде. В нищие советские годы жить там и работать было заветной мечтой многих коллег Максимова. Кого уж в действительности можно было бы отнести к числу чернорабочих разведки, так это различный технический персонал, чей труд был незаметен, но и обойтись без него было нельзя.

Сегодня всем известно имя Василия Митрохина, до последнего времени — безвестного архивариуса, которого различные печатные издания называют кто начальником архива КГБ, кто начальником архива советской внешней разведки. В действительности был он одним из многочисленных сотрудников 15-го отдела ПГУ КГБ СССР, который и являлся архивным подразделением разведки. Труд его сотрудников, равно как и представителей других технических служб разведывательного подразделения, условно можно назвать трудом чернорабочих разведки. Сами же разведчики, безусловно, по праву относили себя к элите своего ведомства — КГБ.

В написанной Максимовым книге, по тексту которой, конечно же, прошлась рука безвестного нам редактора от Службы внешней разведки (СВР) России, автор преднамеренно путано рассказал об оперативной игре «Турнир». Не прояснил он ситуацию и в своем обширном интервью, которое было опубликовано 30 июня 2000 года на страницах «Независимой газеты». Вновь одни раздерганные факты и отсутствие логики в изложении.

Максимов с гордостью пишет о проникновении в агентурную сеть Канадской конной королевской полиции (КККП) и ЦРУ США, но из его путанного повествования совершенно не видны следы этого проникновения. Да, были уволены несколько высокопоставленных сотрудников канад-ской спецслужбы. Но было это результатом провокации советской разведки, подставивший противоборствующей спецслужбе своего офицера Максимова как потенциального перебежчика. Однако это вовсе не является проникновением в агентурный аппарат враждебной разведки. 

В качестве примера можно привести известный ныне факт сотрудничества руководителя советского отдела контрразведки ЦРУ Олдрича Эймса, с помощью которого было вычислено 10 так называемых «кротов» — сотрудников советской разведки, завербованных ЦРУ США. Выступая на одном из совещаний руководящего состава Центрального аппарата КГБ СССР летом 1985 года, начальник ПГУ КГБ СССР Владимир Крючков с гордостью говорил о выдающемся результате, достигнутом советской разведкой. Естественно, никакие детали не приводились, но по смыслу сказанного было ясно, что имеет место приобретение ценнейшего агента в одной из ведущих разведок мира.

Или взять, к примеру, дело Роберта Хансена, бывшего начальника советского отдела ФБР США, благодаря информации которого также были выявлены завербованные ЦРУ офицеры внешней разведки СССР. Именно это и является главной целью агентурного проникновения в разведывательный аппарат противодействующей разведки — получение сведений о «кротах» и информации о планах противника. Ничего этого в ходе операции «Турнир» получено не было. А главное — за пределами запутанного повествования остался вопрос, «разрабатывали» ли канадские и американские спецслужбы Максимова как офицера разведки или же как бизнесмена. Максимов от ответа на этот резонный вопрос ушел, укрывшись за описанием выставленных им бесконечных требований к работавшим с ним канадским разведчикам.

Целью этой странной операции было отвлечение внимания контрразведки Канады от действующего в руководстве КККП и не вычисленного агента управления «К» (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ СССР. Об этом агенте в середине 1990-х годов в интервью канадской и американской прессе говорил весьма авторитетный человек, в прошлом начальник управления «К», имевший непосредственное отношение к операции «Турнир» — генерал Олег Калугин.

По всей вероятности, Максимов в этой оперативной игре использовался родной советской разведкой втемную: он, конечно же, не знал о наличии советского агента в КККП. А «разработка» канадцами Максимова, закончившаяся его вербовкой (чего не произошло) могла способствовать занятию советским агентом, входившим в руководство КККП, еще более высокого поста. Поскольку Максимов не был сотрудником управления «К», он не был посвящен во все детали этого дела.

В марте 1978 года «Литературная газета» опубликовала документы и текст письма канадских властей с гарантиями для Максимова в случае его бегства. «Литературная газета» курировалась 2-м отделением 1-го отдела 5-го управления КГБ, руководимого генералом Бобковым, тем самым, с санкции которого и была осуществлена «подстава» Максимова канадским спецслужбам. Автором статьи был давнишний агент КГБ Аркадий Сахнин. Размещением статьи в газете занимался первый заместитель ее главного редактора Виталий Сырокомский, еще один агент КГБ и доверенное лицо заместителя начальника 5-го управления КГБ — генерала Ивана Абрамова.

Стремление обезопасить от разоблачения советского агента — сотрудника КККП, пусть по прошествии многих лет, и стало истинной причиной появления странной по содержанию книги Максимова. Таким образом дезавуировались заявления Калугина об агенте в руководстве КККП, о котором, кстати, Максимов не обмолвился ни словом, хотя на момент появления его книги это уже не было секретом.

Что касается Бобкова, то на выставке «Экспо-67» он провернул еще одну операцию. Один из женатых офицеров опергруппы, которой он руководил, во время пребывания в Монреале завязал роман с советской гражданкой, временно находившейся на выставке. В подобных случаях следовало немедленное откомандирование офицера органов госбезопасности в СССР и последующее наказание, вплоть до увольнения со службы.

В данном случае избранница офицера КГБ была дочерью заместителя председателя КГБ — генерал-полковника Георгия Цинева, доверенного человека Леонида Брежнева. Ни откомандирования офицера на родину, ни его наказания не последовало. Дело закончилось разводом, новым браком провинившегося и назначением на генеральскую должность в представительство КГБ в ГДР. А Филипп Бобков получил должность начальника нового 5-го управления КГБ СССР.

Возвращение блудного сына: Народно-трудовой союз и Михаил Назаров

Осуществляя работу по противодействию зарубежным российским эмигрантским центрам и организациям, КГБ широко использовал агентурное проникновение в них с целью максимальной нейтрализации их деятельности. Характерным примером является деятельность многолетнего агента КГБ СССР Михаила Назарова, который в течение многих лет пытался способствовать объединению РПЦ и РПЦЗ и одновременно с этим использовался в «разработке» Народно-трудового союза (НТС), которую проводили офицеры 

10-го отдела 5-го управления КГБ СССР.

Михаил Назаров (Пахомов) родился в 1948 году в городе Макеевка. В 1967 году окончил техникум, в 1975 году — Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза. В период обучения был завербован 5-м отделом УКГБ СССР в Москве и Московской области для контрразведывательного изучения иностранных и советских студентов данного вуза, так как МГПИ имени Мориса Тореза использовался советскими спецслужбами в качестве вербовочной базы для приобретения агентуры из числа иностранцев и советских граждан с последующим их выводом на Запад с целью использования в интересах спецслужб СССР.

Много лет в этом вузе преподавателем, а затем заведующей кафедрой работала весьма примечательная женщина, история семьи которой представляет собой историю советских спецслужб, — Зоя Зарубина, нами уже упоминавшаяся. Помимо официальных должностей, которые занимала в институте Зарубина, она являлась многолетним резидентом КГБ СССР и в этом качестве осуществляла руководство агентурой из числа профессорско-преподавательского состава вуза. Кстати, ее дочь — Татьяна Козлова — в 1970-е годы сотрудничала с управлением международных спортивных связей Госкомспорта СССР в качестве переводчика, была завербована оперуполномоченным 1-го отделения 1-го отдела 5-го управления КГБ СССР — капитаном Владимиром Лавровым, после чего многократно выезжала за границу на международные соревнования в составе сборных команд СССР как переводчик.

Назаров за границу тоже выехал в качестве переводчика. В 1975 году он был командирован в Алжир на строительство металлургического комбината. Об истории своего назначения сам он писал, что после «окончания института отказался от предложенного распределения в систему КГБ и поехал на работу в Алжир», а из Алжира «вследствие конфликта с КГБ (отказался сотрудничать) нелегально перебрался в Германию для получения философского образования».

О том, каким образом Назаров смог с женой и ребенком «перебраться в Германию», он пишет туманно и лживо: «Причиной моего ухода на Запад (с женой и сыном) стал не столько конфликт с «надзирателями» (из-за моих знакомств с иностранцами и из-за побега коллеги); и не только давление КГБ, которое назойливо требовало сотрудничества, на которое я пойти не мог (взяв с меня перед выездом требовавшуюся подписку о «помощи органам», они фактически предопределили разрыв, произошедший в дальнейшем)» (Михаил Назаров «Миссия русской эмиграции»). Таким образом, он вроде бы признает факт вербовки органами советской госбезопасности и в то же время отрицает сотрудничество с ними.

В Германии Назаров вступил в НТС, работал ответственным секретарем журнала НТС «Посев», активно сотрудничал с РПЦЗ, был делегатом от ее Германской епархии на Всезарубежных съездах русской молодежи в 1979 году в Торонто, в 1981-м — в Сан-Франциско, в 1990-м — в Монреале, где выступал с докладом. В 1994 году вернулся в Россию. Вскоре был избран секретарем националистического Союза писателей России (не путать с либеральным Союзом российских писателей), входил в руководство Российского христианского державного движения (возглавляемого Виктором Аксючицом), движения «Держава» (руководимого Александром Руцким), был членом правления Союза русского народа (руководитель — Вяче-слав Клыков), затем председателем Московского отдела Союза русского народа, вице-председателем Высшего монархического совета русской эмиграции и так далее... В 1996 году основал издательство «Русская идея».

По словам Назарова, его дед, белый офицер, и прадед, священник, были расстреляны большевиками в 1920 году. Но удивительно, что с такими анкетными данными ему сразу же по окончании института удалось выехать в зарубежную командировку. Так называемая спецпроверка, осуществлявшаяся органами советской госбезопасности касательно граждан СССР, оформлявшихся для выезда в командировки или по частным делам за границу, подразделялась на два вида. Для выезжавших в страны социалистического содружества, за исключением Югославии, Китая и Вьетнама, в анкетах требовалось указывать ближайших родственников — родителей, супругов и детей. При оформлении во все остальные страны необходимо было указывать анкетные данные родителей отцов и матерей оформляемых.

Во все времена существования органов советской госбезопасности в их составе имелись учетные подразделения. В период, предшествовавший созданию КГБ, именовались они учетно-архивными. В КГБ СССР данные подразделения получили порядковый номер 10 — 10-й отдел. На местах, соответственно, существовали 10-е подразделения. В этих подразделениях имелась картотека на агентуру органов госбезопасности, как действующую, так и архивную, и учет всех действующих и архивных дел, которые велись органами госбезопасности с момента их зарождения. Кроме того, при спецпроверке в обязательном порядке проводилась проверка по ГНИЦУИ (Главный научно-исследовательский центр управления и информации) МВД СССР, который также вел учет всех дел, находящихся в производстве подразделений внутренних дел, как и архивных дел, за всю историю СССР.

При таком тщательном порядке проверки практически невозможно было скрыть информацию о репрессированных род-ственниках. А так как в архивах хранились дела на репрессированных, в которых всегда в обязательном порядке наличествовала анкета арестованного с указанием всех его близких и дальних родственников, те, кто пытался скрыть данные о репрессированных родственниках, всегда легко отличались. Соответственно, в выезде за границу им отказывалось. Отказ получали и те, кто честно указывал данные о репрессиях касательно своих родственников, поскольку считалось, что из-за обиды на советскую власть они являются неблагонадежными.

Выехать в командировку за границу было заветной мечтой всех без исключения советских граждан хотя бы уже потому, что командированный за рубеж получал двойную заработную плату — в стране пребывания и в СССР. Это давало возможность за время командировки заработать неплохие деньги. Поэтому потенциальные командированные стояли в своеобразной очереди.

Молодой специалист или вновь принятый на работу человек должен был проработать, как правило, не менее двух лет, прежде чем его кандидатуру рассмотрят для оформления в зарубежную командировку. Существовал и четкий порядок получения партийной или комсомольской характеристики на оформляемого, которая могла быть утверждена по установленному правилу при состоянии на партийном или комсомольском учете не менее года. Ни под один из перечисленных критериев Назаров не подпадал. Точнее, он подпадал под все в том плане, что не мог быть послан в командировку в Алжир переводчиком по окончании института, а оттуда, не задерживаясь, бежать в Германию с женой и ребенком якобы из-за конфликта с КГБ.

В связи с этим необходимо дать еще некоторые пояснения. Вербовка агентов органов госбезопасности — акт не мгновенный, мол, «увидел и завербовал». Процесс этот длительный, включающий в себя многомесячное изучение и получение характеризующих данных от других агентов касательно интересующего лица. Из числа тех, кто пребывал в условной очереди на выезд за рубеж, подбирались лица, которые могли быть использованы за границей в интересах органов советской госбезопасности. Те из них, кто давал согласие на негласное сотрудничество с органами КГБ, естественно, получали преференции — выезжали в числе первых.

В условиях заграницы вербовка советских граждан осуществлялась крайне редко, только в исключительных случаях. Это было затруднительно по ряду причин, начиная от необходимости запрашивания Центра для получения необходимых сведений, на что могли уходить месяцы, и кончая риском утечки информации о вербовочной активности КГБ в условиях зарубежья. Так что осуществлять вербовочный подход к Назарову в Алжире не стали бы. Все было иначе.

28 апреля 2006 года «Российская газета» опубликовала статью «Советские разведчики служили даже в краю белых медведей» о полковнике Борисе Григорьеве, более 30 лет специализировавшемся на скандинавских странах: «Служил в нелегальной разведке... В 1959 году поступил в Московский педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза. Новоиспеченный студент даже не подозревал, что попал в настоящую кузницу кадров для КГБ на, можно сказать, подготовительное отделение».

В приведенной цитате есть две неточности. Именем французского коммуниста институт стал называться с 1964 года. Неправильно определять институт как кузницу кадров для КГБ. В действительности в институте из числа выпускников подбирались кандидаты для службы в советских, затем в российских спецслужбах: КГБ-ФСБ и ГРУ.

С момента создания института в 1930 году в нем была образована кафедра военной подготовки. С 1946-го по 1998 год кафедра готовила специалистов по английскому, немецкому и французскому военному переводу. Выпускники этой кафедры также проходили подготовку для ведения психологической войны против политического и военного противника с целью ослабления его морального и военного потенциала. Свыше 100 выпускников военной кафедры были награждены орденами и медалями СССР и Российской Федерации. Понятно, что не за переводы с иностранных языков награждают правительственными наградами... И не только преподаванием иностранных языков занималась в «инязе» Зарубина. Главным ее занятием был подбор людей пригодных для работы в советских спецслужбах.

В случае Назарова имел место типичный вывод агента за границу на «длительное оседание» (по терминологии советских и российских спецслужб) или в качестве «спящего агента» (по терминологии западных спецслужб). Западное определение, как мне кажется, является менее точным. Агент вовсе не «спит». Он активно внедряется в новую жизнь и стремится занять в ней место, которое наиболее результативно можно использовать в его деятельности как агента.

В Германии Назаров становится членом НТС — так эта политическая организация стала называться с 1943 года. Предшественником ее был «Союз русской национальной молодежи», объединивший к 1929 году молодежные антисоветские организации в Югославии, Болгарии, Голландии и Франции. Вскоре на втором съезде «Союза» было изменено его название на «Национальный союз нового поколения» (НСНП). С момента зарождения «Союза» его целью стала борьба за свержение советской власти в России и создание на ее территории «корпоративного государства» (позднее этот термин был заменен на «солидаризм»).

Органы советской госбезопасности на протяжении всей своей истории вели непримиримую войну с «Союзом». Десятки членов НСНП погибли при попытках проникновения на территорию СССР. Советские спецслужбы в свою очередь активно засылали агентов в НСНП и НТС.

В 1950-е годы органы советской госбезопасности организовали убийство представителя НТС в Берлине Александра Трушновича, похитили активных членов НТС Валерия Треммеля в Линце и Сергея Попова в Тюрингии, предприняли попытку убийства руководителей НТС Георгия Околовича и Владимира Поремского, которая закончилась провалом, благодаря переходу на сторону НТС капитана МГБ СССР Николая Хохлова, посланного совершить эти убийства, и добровольной сдачи германским властям его партнера, агента МГБ СССР — немца Вольфганга Вильдпретта. Все эти операции проводились под руководством генерала Евгения Питовранова, возглавлявшего с 1953-го по 1957 год аппарат уполномоченного КГБ при министерстве государственной безопа-сности ГДР.

С момента создания в 1967 году 5-го управления КГБ при СМ СССР в его составе был образован 10-й отдел, которому было поручено ведение «разработок» зарубежных антисоветских центров. К этой деятельности также подключались подразделения советской внешней разведки (ПГУ КГБ СССР). В числе основных «разрабатываемых» объектов были НТС и его печатные органы — журналы «Посев» и «Грани» и газета «За Россию».

Офицерам 10-го отдела было важно знать имена засылаемых в СССР эмиссаров, выявлять каналы нелегальной доставки антисоветской литературы, обнаруживать ячейки НТС, действующие на территории Советского Союза, а также добывать упреждающую информацию о пропагандистских планах НТС и имена советских авторов, которые имели намерения сотрудничать с этим антисоветским центром. В этих целях, а также для внесения раскола в руководство организации и затруднения ее деятельности предпринимались активные шаги по внедрению в НТС советской агентуры.

В конце 1956 года журнал «Грани» выступил с призывом к представителям творческой интеллигенции СССР публиковать за границей произведения, отвергаемые советскими властями. В изданиях НТС и издательстве НТС «Посев» в советские годы были опубликованы произведения многих известных авторов, живущих в СССР, и эмигрантов.

Молодой член НТС Михаил Назаров довольно быстро занял место ответственного секретаря журнала «Посев». Ответ-ственный секретарь редакции — главный координатор всех отделов и служб в любом издательстве, осуществляющий отбор материалов для публикаций. Иметь своего человека на таком месте, безусловно, стало удачей для «разработчиков» НТС.

Агентом ГРУ — военной разведки советского генштаба, по определению, Назаров быть не мог. Военные разведчики и их агентура выведывают военные секреты потенциального противника. В отличие от КГБ, который интересовался политическим потенциалом стран-противников и антисоветскими организациями, борющимися с советской властью. Род занятий Михаила Назарова в период его жизни за границей четко указывает на то, что он не мог не находиться в поле зрения офицеров-«разработчиков» 10-го отдела 5-го управления КГБ СССР, которые и руководили его деятельностью.

С 1989 года Назаров стал публиковаться в Советском Союзе. Его первые публикации — в «Литературной России», «Русском вестнике», «Москве», «Нашем современнике»... Советский Союз еще не рухнул, по-прежнему в силе КГБ, а член НТС и ответственный секретарь его главного политического органа Назаров печатается в «Литературной России», органе Союза писателей Российской Федерации.

В 1989 году 5-е управление КГБ СССР было реорганизовано в управление по защите конституционного строя — управление «З». Вместе с тем сменилась только вывеска. Оперативные задачи и средства их решения остались прежними. В соответствии с ними редакция газеты «Литературная Россия» и Союз писателей РСФСР продолжали курироваться 8-м отделом управления «З», а Союз писателей России возглавлял давнишний агент органов советской госбезопасности Сергей Михалков.

Без ведома и одобрения КГБ публикация материалов Назарова в 1989 году в Советском Союзе была невозможна. Заместителем председателя КГБ СССР и куратором управления «З» был выдвиженец Филиппа Бобкова — молодой генерал-майор Валерий Лебедев, заместителем начальника управления «З» и куратором 8-го отдела — полковник Игорь Перфильев, начальником 8-го отдела 5-го управления КГБ — полковник Андрей Благовидов (отличившийся в период «разработки» писателя Александра Солженицына). С помощью их незримой поддержки и начал Назаров возвращение в Россию в очередной смутный период ее истории.

Брат Михаила Назарова (Пахомова) — Сергей Пахомов — в книге «Тайна Михаила Назарова» не смог обойти вопрос о сотрудничестве Назарова с КГБ: «Про Назарова ходили смутные слухи, что он агент КГБ... Он мне лично рассказывал о своих отношениях с этой организацией... Миша принял предложение КГБ о сотрудничестве, чтобы гарантированно выехать, немного поработал «стукачом» среди институтской неблагонадежной молодежи и попал вместе с другими советскими специалистами в Алжир... Причина побега просто смешная. Он нарушил режим, поехав без разрешения на экскурсию за пределы поселка советских специалистов, что было категорически запрещено. За такую недисциплинированность по правилам для советских специалистов его полагалось вернуть в Союз. И он, чтобы его не вернули, сбежал в Западную Европу».

Назаров нигде не рассказал, как ему удалось из Северной Африки добраться до центра Европы, в Германию. Судя по его очень кратким описаниям побега, бежал он спонтанно. А ведь нужны въездные визы для проезда через ряд стран, пусть даже транзитные. Нужны денежные сред-ства. Без помощи КГБ Назаров достичь бы Германии не смог.

Направляемый кураторами из 10-го отдела 5-го управления КГБ СССР, Назаров активно внедрялся в РПЦЗ. Традиционно оперативные подразделения спецслужб кооперируются в своей деятельности. Если один из агентов имеет возможности работать, например, в интересах не только своего (10-го) отдела, «разрабатывавшего» зарубежные антисоветские центры, но может подключиться к работе по РПЦЗ, «разработкой» которой занимался 4-й отдел 5-го управления КГБ, то агент подключался к работе 4-го отдела. Именно так трудился Назаров, и довольно быстро сумел стать заметной фигурой в зарубежье, а затем и в России, где его специальностью стало скрещение православия и национализма.

(Продовження в наступному номері.)