Записки бывшего подполковника КГБ: миллионеры по воле спецслужб

(Продовження. Початок 

у № 44—53 за 2020 р. 

та №1—8 за 2021 р.)

Вячеслав Кантор

Во все времена желающих достичь успехов в жизни с помощью спецслужб было пре-достаточно. Предоставим читателям историю жизни Вячеслава Кантора. Однако начнем с его отца.

В 1970—1980-х годах Владимир Кантор был в Москве весьма заметной фигурой. Он руководил крупным московским универмагом «Сокольники». Отличался этот магазин от других ему подобных тем, что в нем часто продавались предметы так называемого дефицита. Многие руководители советской торговли делали на дефиците огромные по тем временам деньги. Это явление было составным элементом теневой экономики Советского Союза. Одним из представителей теневой экономики являлся завмаг Кантор. Он поддерживал деловые отношения с рядом высокопоставленных сотрудников МВД СССР и московского уголовного розыска. Как и многие люди, в особенности состоятельные, он имел хобби: с конца 1970-х и до середины 1980-х годов являлся главой федерации гребли на байдарках и каноэ Советского Союза. Это, разумеется, повышало социальный статус Кантора, но главное — давало возможность систематически выезжать за границу.

Все спортивные федерации страны, являясь общественными организациями, свою деятельность координировали с соответствующими подразделениями Госкомспорта СССР. В частности федерация гребли на байдарках и каноэ замыкалась в своей деятельности на управлении гребных и парусных видов спорта Госкомспорта СССР. По линии органов госбезопасности все всесоюзное спортивное ведомство курировало 3-е отделение 11-го отдела 5-го управления КГБ СССР, возглавляемое полковником Борисом Тарасовым. На ниве большого спорта и произошло знакомство старшего офицера КГБ Тарасова и директора универмага «Сокольники» Кантора. Инициатором знакомства был Тарасов, но удовлетворены им оказались обе стороны.

Знакомство их состоялось за пару лет до московской Олимпиады, продолжалось до второй половины 1980-х годов и прервалось по причинам, от них обоих не зависящих. Довольно быстро Тарасов перевел отношения с Кантором в агентурные, завербовав его в качестве агента. И хотя оперативной необходимостью это не вызывалось, оправдывалось это тем, что перед летней Олимпиадой 1980 года, которая состоялась в Москве, во всех спортивных организациях проводилась массовая вербовка агентуры. Полковник Тарасов вербовал Кантора вовсе не для контрразведывательного обеспечения Олимпийских игр. Им планировались совсем иные игры.

Тарасова и Кантора сблизила страсть к золоту, которое Тарасов полюбил за время службы в УКГБ СССР в Магаданской области. У Кантора же были деньги, а главное — у него были возможности легальной скупки золота через ювелирный отдел универмага, где он был директором. Полковник Тарасов в свою очередь располагал значительными денежными средствами, заработанными на незаконном обороте золота в период его службы в Магадане, где он прослужил более 20 лет и дослужился до должности начальника 5-го отдела УКГБ СССР в Магаданской области. Так сложился деловой тандем офицера органов госбезопасности Тарасова и «торгаша» Кантора.

С 1978-го по 1981 год Кантором было изъято из планового оборота ювелирного отдела универмага «Сокольники» ювелирных изделий на сумму 322 886 рублей. Средняя заработная плата в СССР в те годы была 120 рублей в месяц. Деньги, вложенные в ювелирные изделия, давали огромный доход, особенно из-за изменения цен на золото. Так, 15 сентября 1981 года постановлением Государственного комитета цен СССР был утвержден новый прейскурант цен на изделия из золота, в результате чего Кантор и Тарасов заработали 200 тысяч рублей, составивших разницу между старыми и новыми ценами.

После кончины Леонида Брежнева новое руководство партии и страны в лице бывшего председателя КГБ Юрия Андропова провело показательную кампанию по наведению порядка в стране. Основной удар пришелся на Москву, и не случайно. Первым секретарем Московского городского комитета КПСС был Виктор Гришин, один из долгожителей на политическом олимпе страны. Его кандидатура достаточно серьезно рассматривалась при выборе очередного генсека в противовес кандидатуре Юрия Андропова. Андропов Гришину этого не простил.

Через уголовные преследования Юрий Андропов практически обезглавил руководство московской торговли. Директор «Мосторга» Николай Трегубов и директоры сети магазинов «Океан» были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Директор гастронома «Елисеевский» Юрий Соколов был приговорен к расстрелу. Соколову составил компанию Герой Социалистического Труда — директор плодоовощной базы Дзержинского района Москвы Мхитар Амбарцумян, тоже расстрелянный. Все привлеченные к уголовной ответственности пользовались особым расположением Виктора Гришина. Именно он интересовал следователей, за спиной которых стоял КГБ. Те, кто давал нужные Андропову показания, смогли сохранить себе жизнь. Другие, как Соколов, полагавшийся на покровительство Гришина, получили высшую меру.

Иная история случилась с Мхитаром Амбарцумяном. На плодоовощной базе, которой он руководил, во время всесоюзных субботников (дни, когда вся страна работала бесплатно) трудились в том числе сотрудники центрального аппарата КГБ СССР. Несколько раз имели место серьезные инциденты с руководством базы, которое, по мнению партийного комитета КГБ СССР, намеренно занижало объемы произведенных работ сотрудниками органов госбезопасности. Партком КГБ СССР, имевший статус райкома партии, возглавлял бывший заместитель секретаря парткома всесоюзной ударной стройки по возведению Братской ГЭС Гений Агеев, впоследствии второй секретарь Иркутского обкома КПСС.

В 1963 году Гений Агеев был направлен по партийному набору на службу в органы госбезопасности, став секретарем парткома КГБ, а затем — первым заместителем председателя КГБ СССР. В августе 1991 года он был активным проводником действий ГКЧП. После провала путча уволен из органов госбезопасности и находился под следствием.

Амбарцумян пользовался покровительством первого секретаря Московского горкома партии Гришина, и поэтому при разбирательстве конфликтов на уровне партийной организации города и парткома КГБ СССР органам госбезопасности приходилось оправдываться. Простить такое унижение перед овощебазой Лубянке было сложно. И как только представился случай Амбарцумяну отомстить, его расстреляли.

Директор универмага «Сокольники» Владимир Кантор входил в элиту руководителей московской торговли. Однако до поры до времени его не трогали, так как знали о его покровителях в правоохранительной системе страны.

В феврале 1984 года не стало Андропова, и уже в августе того же года руководство Московского управления по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС) решило завести на Кантора дело оперативной «разработки». Все держалось в строжайшей тайне. Высокие милицейские чины выделяли дело Кантора из-за его покровителей из числа сотрудников правоохранительных органов. Тем не менее 1 апреля 1985 года Кантор был задержан. По месту его работы, постоянного проживания и на даче были проведены обыски. На квартире обыск длился два дня, а на даче в поселке Кратово под Москвой — три. В результате обысков было обнаружено более 10 килограммов ювелирных изделий, а также драгоценные камни, золото и серебро на сумму 613 589 рублей.

Известие об аресте Кантора сразило инфарктом полковника Тарасова. Помочь подельнику с госпитальной койки он не мог. Но он помог ему позднее и опосредованно. Один из сыновей Кантора — Вячеслав — работал заведующим лабораторией в Московском авиационном институте. Лаборатория занималась разработкой полетов межорбитальных космических станций. Касательно Вячеслава Кантора были выдвинуты обвинения в продаже секретной информации одной из западных стран. Дело могло завершиться уголовным наказанием. Вот тогда-то и пришел на помощь Вячеславу полковник Тарасов. Уголовного преследования сыну Кантора удалось избежать. Правда, с подачи полковника Тарасова Вячеславу пришлось стать агентом КГБ.

Касательно бывшего директора универмага «Сокольники» Владимира Кантора следствие велось несколько лет. Однако истинных своих покровителей, в том числе полковника Бориса Тарасова, он не выдал, поскольку был уверен в том, что покровители из КГБ его выручат. Приговор суда — восемь лет строгого режима — его буквально убил. Он скончался через неделю после вынесения приговора от острой сердечной недостаточности. А еще через две недели — и тоже от сердечной недостаточности — умер полковник Тарасов.

У полковника Тарасова была старшая дочь и сын, названный в честь деда-чекиста Василием (дед Василий Тарасов был среди руководителей Магаданского управления органов госбезопасности в 1940-е годы и пристроил туда своего сына Бориса, чтобы тот не должен был идти на фронт воевать. — Авт.). При переводе Бориса Тарасова в Москву в 1975 году для продолжения службы в центральном аппарате КГБ СССР дочь, уже имевшая свою семью, осталась в Магадане. За отцом последовал лишь младший сын Василий. 

К моменту перевода отца в Москву 23-летний Василий был уже законченным пьяницей. В Магадане осталась его бывшая жена с годовалым ребенком без средств для существования. Стараниями отца Василия устраивали на работу в различные места, однако он нигде долго не задерживался. В итоге Борису Тарасову пришлось запереть его дома и не выпускать на улицу, по-скольку он всегда возвращался пьяным. В квартире от Василия спиртные напитки надежно прятали, но он все равно умудрялся напиваться. Он по веревке спускал поджидавшим внизу «алкашам»-товарищам из окна квартиры, с 12-го этажа, где жил, ценные книги из библиотеки отца, собутыльники тут же продавали их за копейки в ближайшем книжном магазине и на вырученные деньги покупали водку, которая на той же веревке поднималась назад на 12-й этаж.

По-другому сложилась жизнь сыновей Владимира Кантора. Владислав, проработав в российско-американском СП «Интелмеc» c 1989-го по 1993 год, решил заняться коммерцией. Для удачного занятия бизнесом в России необходимы были связи. Так в числе агентов СБП Александра Коржакова появился молодой ученый Владислав Кантор, уже имевший опыт негласного сотрудничества с органами госбезопасности в качестве агента.

После устранения к концу 1992 года Геннадия Бурбулиса Александр  Коржаков стал продвигать во власть Олега Сосковца. 4 мая 1993 года Сосковец был назначен заместителем председателя правительства России. 16 июля того же года он стал главой правительственного Совета по промышленной политике. Именно в это время Александр Коржаков представил Олегу Сосковцу Вячеслава Кантора, ранее занимавшегося космическими станциями. Под его непосредственным влиянием 19 октября 1994 года Сосковец на встрече с конгрессменом США Джеймсом Сенсенбренером сделал заявление о том, что «международный проект создания орбитальной космической станции «Альфа» выгоден для России».

Сосковцу Кантор понравился, и тот поручил ему оценить для последующей приватизации производственное объединение «Азот» в Новгородской области, являющееся лидером в выпуске минеральных удобрений. Кантор не только оценил, но и в скором времени за «копейки» приватизировал предприятие. Помогли ему в этом его новые покровители — Коржаков и Сосковец, уверенные в том, что он не забудет своих благодетелей.

Приобретение «Азота» действительно позволило Кантору быстро разбогатеть, а со временем стать миллиардером и всемирно известным бизнесменом. «Азот» был переименован в «Акрон», и это название сегодня хорошо известно в мире. В первом полугодии 2008 года его выручка составила 567 миллионов рублей, а чистая прибыль — 254 миллиона рублей. За годы удачного ведения бизнеса Кантор обзавелся рядом предприятий в разных странах, даже в Китае. Он имеет гражданство Израиля, постоянно проживает в Швейцарии, однако связей с Россией не теряет, о чем свидетельствуют фотографии президента Путина с выглядывающим из-за его спины Кантором.

Кантор сумел быть полезным Путину, став инициатором возбуждения целого ряда уголовных дел против руководителей и владельцев компании «ЮКОС». Сам Кантор планировал завладеть принадлежавшим «ЮКОСУ» предприятием «Аппатит». «Аппатит», впрочем, Кантору не достался. Зато в 2007 году он был избран президентом Российского еврейского конгресса, а в 2008-м — руководителем Европейского еврейского конгресса. Впервые за историю ЕЕК его возглавил представитель России, связанный с Кремлем, Путиным и спецслужбами РФ.

Лев Леваев

Лев Леваев родился 30 июля 1956 года в Ташкенте. Родители Льва были бухарскими евреями, относились к числу приверженцев любавического ребе. Отец работал директором крупного универмага, что давало семье возможность жить достаточно обеспеченно. Кроме того, Авнер Леваев был активным членом ташкентской общины любавических хасидов и являлся подпольным раввином. Надежной помощницей мужу была его жена Хана, мать их четырех дочерей и одного сына, Льва. В многочисленных интервью Лев Леваев рассказывает об активной религиозной деятельности своего отца Авнера, а также деда, который за свою деятельность, по его словам, был сослан в Сибирь на 25 лет.

Религия, ее руководители и просто верующие в Советском Союзе были не в почете. В разные периоды существования СССР они подвергались разного уровня гонениям. В числе наиболее преследуемых были хасиды, осуществлявшие свою деятельность на нелегальной основе, обучая детей в подпольных школах-хедерах и способствуя выезду из СССР за границу на постоянное место жительство последователей своего учения.

По всей территории СССР хасидские общины и их руководители находились в постоянной «разработке» органами советской госбезопасности. В 1927 году в Ленинграде сотрудниками ОГПУ был арестован шестой любавический ребе — Йосеф-Ицхак Шнеерсон. На следующий день был арестован его секретарь Хаим Либерман, у которого при обыске нашли письма «философа-мистика Барченко».

Барченко был инициатором организации экспедиции на Тибет для поисков легендарной Шамбалы. В состав группы русского художника Николая Рериха, отправившегося в Тибет для поисков Шамбалы, был также включен чекист Яков Блюмкин (убийца германского посла — графа Мирбаха) в роли персидского купца Султанова, продавца и коллекционера уникальных древнееврейских книг. Именно при содействии Блюмкина Барченко оказался в ОГПУ, где служил под руководством известного чекиста Глеба Бокия. Так что не был Барченко ни «мистиком», ни «философом», а занимался продвижением идей мировой революции в различных странах через связи с хасидами, исмаилитами, мусульманскими суфийскими дервишами, караимами, тибетскими и монгольскими ламами, старообрядцами, кержаками и голбешниками. С этой целью Барченко планировал проведение съезда религиозно-мистических обществ России и Востока.

За всей этой деятельностью стояло ОГПУ в лице его ответственного сотрудника — Глеба Бокия, выделившего Барченко на его нужды из средств ведомства более 100 тысяч рублей (в то время сумму весьма значительную). На эти деньги из числа религиозных лидеров вербовались агенты, которые силой своего высокого морального авторитета могли оказывать выгодное ОГПУ влияние как на своих приверженцев, так и на широкую общественность. Барченко установил контакт не только с шестым любавическим ребе, но и с его будущим преемником.

Происки чекистов не были секретом для руководителей хасидов. По этой причине они прибегали в своей деятельности к строгой конспирации. Седьмой любавический ребе, многие годы живший в США, в контактах с единоверцами, проживавшими на территории СССР, неукоснительно следовал этим требованиям. Свои послания он подписывал: «Дедушка» и был убежден, что агенты советских органов госбезопасности находятся даже в центральном офисе «Хабада» в Нью-Йорке. Книга Ирины Осиповой «Хасиды: спасая народ свой» посвящена «истории хасидского подполья в годы большевистского террора», написанная по материалам отчетов ОГПУ — НКВД — МГБ и следственных дел, наглядно демонстрирует активную агентурно-оперативную деятельность советских органов госбезопасности в среде хасидов.

Активные деятели хасидской общины Ташкента — отец и дед Льва Леваева — не могли не быть в поле зрения органов госбезопасности. Можно только удивляться, как при таком общем положении дел и при сосланном деде Льва Леваева на длительный срок за религиозную деятельность Авнеру Леваеву удавалось не только продолжать свою деятельность, но и (согласно заявлениям Льва Леваева) сколотить состояние в миллион долларов (данные «Форбс», 28 апреля 2004 года. — Авт.).

В мае 1959 года Верховный совет СССР принял указ, согласно которому КГБ поручалось ведение дел о контрабанде и валютных операциях. Основным подразделением в этой деятельности стал 16-й отдел 2-го главного управления КГБ при СМ СССР. Соответствующие подразделения были созданы в КГБ союзных и автономных республик. Одним из громких дел тех лет стало дело валютчиков Рокотова — Файбышенко, которые первоначально были осуждены на восемь лет лишения свободы. После указаний первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Верховный суд СССР увеличил им срок наказания до 15 лет. Но и это не удовлетворило Хрущева. 1 июля 1961 года председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев подписал указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», на основании которого, игнорируя общепринятое в юриспруденции правило, по которому закон обратной силы не имеет, Рокотов, Файбышенко и Яковлев были приговорены к расстрелу. Это был тот фон, на котором отец Леваева, по заявлениям его сына Льва, заработал «миллион американских долларов», сумел их реализовать в крупную партию бриллиантов и позже вывезти за границу. 

Выезжавшие на постоянное местожительство за границу знают, каким унижениям они подвергались советской таможней. К вывозу запрещалось практически все. Домашняя утварь намеренно приводилась таможенниками в негодность, и по получении ее за границей владельцы воспользоваться ею уже не могли. И только Леваевым удалось вывезти бриллианты стоимостью миллион долларов. Очевидно, что без содействия КГБ подобное было невозможно. 

Так или иначе в возрасте 15 лет Лев Леваев в составе свой семьи оказался в Израиле и стал учиться в иешиве «Хабада». После службы в израильской армии он по-ступил на работу в качестве гранильщика алмазов на одну из израильских гранильных фабрик. Точные сведения о том, когда он начал собственный бизнес, связанный с гранением алмазов, отсутствуют. Но в начале 1980-х годов он приобрел акции компании «Африка-Исраэль». Так началось его восхождение. Помогал ему в этом еще один очень непростой человек — Аркадий Гайдамак.

Аркадий Гайдамак

Аркадий Гайдамак родился 8 апреля 1952 года в Москве. Сведения о его родителях отсутствуют. В 1972 году он репатриировался в Израиль. Один, без родственников. В 1973 году он перебрался во Францию. В 1974-м (по другим данным — в 1976-м) организовал свой собственный бизнес — бюро переводов.

Слово Аркадию Гайдамаку: «Я закончил двухгодичные курсы инженеров по электронике в Париже, и это помогло мне начать карьеру технического переводчика. В начале 80-х годов я стал по тем временам средней руки предпринимателем, организовал предприятия, которые делали техническую документацию и переводы. По этой работе я и познакомился с Шарлем Паскуа, еще задолго до того, как он стал министром внутренних дел. Тогда же у меня появилось много влиятельных знакомых из СССР. Когда советские делегации приезжали во Францию, я часто принимал участие в различных переговорах, в том числе и политических. К концу 80-х годов у меня были правильные источники информации о том, что происходило в СССР» (газета «Ведомости», 18 ноября 2009 г., № 218). «В 80-х годах я был переводчиком при советских делегациях, которые приезжали в Париж. Именно тогда я и познакомился с господином Паскуа» («Le Journal du Dimanche», 16 ноября 2009 г.).

Представители «Фирмы» Евгения Питовранова активно использовали Аркадия Гайдамака, агента КГБ, выведенного за рубеж на длительное оседание (по терминологии западных спецслужб — в качестве «спящего агента»). «Проснувшись», Гайдамак через переводческие бюро, открытые им во Франции и Канаде, приступил к массовому сбору научно-технической и политической информации в интересах КГБ. «К середине 80-х, — вспоминал Гайдамак, — у меня была обширнейшая тесная связь с представителями советской администрации, министерств — вплоть до членов Политбюро» (Zahav.ru, 23 января 2007 г. — Авт.).

Из числа членов Политбюро, конечно же, Гайдамак мог иметь в виду только Андропова. Любого другого члена Политбюро он бы назвал. Но упомянув Андропова, он мог себя расшифровать как агента КГБ. Для теперь уже французского гражданина Гайдамака это могло иметь серьезные последствия.

В 1957 году в Израиле была создана сверхсекретная спецслужба, первоначально названная Бюро специальных задач, переименованная затем в Бюро научных связей, сокращенно ЛАКАМ (Лишка Лекишрей Мада. — Авт.). Основной целью создания новой спецслужбы было обеспечение режима абсолютной секретности для осуществляемой Израилем ядерной программы.

Новая спецслужба была создана в составе министерства обороны Израиля и подчинялась непосредственно министру и главе государства. В конце 1970-х годов функции ЛАКАМ были значительно расширены, и данная организация приступила к сбору научно-технической информации в технологически развитых странах. Бюро переводов технической документации Гайдамака было одной из составляющих этой всеохватывающей деятельности.

После ареста в 1985 году и последующего осуждения на пожизненное заключение сотрудника военно-морской разведки США Джонатана Полларда, бывшего агентом ЛАКАМ, по обвинению его в шпионаже в пользу Израиля, тем более после предательства израильского техника-ядерщика Мордехая Вануну, рассказавшего мировой общественности о наличии у Израиля ядерного оружия, ЛАКАМ была упразднена. Ее функции перешли к разведывательной структуре «Моссад».

Агент КГБ Виктор Луи (он же Виталий Левин) — собственный корреспондент «Тhe Evening News» и «The Sunday Express» в СССР c начала 1950-х годов — был своего рода рупором КГБ по дезинформации зарубежных спецслужб и мировой общественности. Ему принадлежит крылатое выражение: «Всякий ответственный разведчик, как минимум, двойник». Принимая во внимание очень непростую жизнь, прожитую Луи, поверим ему на слово. Аркадий Гайдамак и его партнер Лев Леваев вполне подходили под определение, данное Луи.

В годы «перестройки» Гайдамак и Леваев приступили к бизнесу в СССР. Советские полезные ископаемые широким потоком устремились за пределы Советского Союза. Во всем этом принимала активное участие группа Питовранова — Бобкова. Гайдамак при помощи своих кураторов по бывшему КГБ приступил к поставкам различного военного снаряжения в Анголу, раздираемую многолетней гражданской войной. Президент Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш, получивший образование в СССР в азербайджанском Государственном институте нефти и химии имени Азизбекова, в знак признательности за поставки вооружений и боеприпасов на общую сумму 790 миллионов долларов, что в итоге помогло ему одержать победу, назначил Аркадия Гайдамака своим советником и выдал ему ангольский дипломатический паспорт.

Руководитель Анголы был признателен Гайдамаку не только за то, что его стараниями ему удалось в обход эмбарго ООН вооружить свою армию, но и за то, что Гайдамак сумел уменьшить размер долга Анголы России с 5,5 миллиарда до 1,5 миллиарда долларов. Следует отметить, что и из этой суммы до России дошла лишь незначительная часть. Основные деньги осели на счетах закулисных россий-ских руководителей Гайдамака.

Аркадий Гайдамак и Лев Леваев

По словам Аркадия Гайдамака, в 1999 го-ду «исключительно благодаря уважению высшего руководства Анголы» он получил право на создание компании по экспорту ангольских алмазов. В этот бизнес он пригласил Льва Леваева как крупного бизнесмена, вовлеченного в торговлю алмазами. Пройдут годы, и партнеры поссорятся из-за денег. По мнению Гайдамака, Леваев не доплатит ему 2 миллиарда долларов. Но это будет позже.

Кроме алмазного бизнеса, Леваев преуспел во многих других, расположенных на территории бывшего Советского Союза. Однако по установившейся еще с совет-ских времен практике любой иностранец мог преуспеть в выбранном им в пределах СССР деле только при покровительстве КГБ. Начиная с процесса получения визы, все зависело от благосклонности органов госбезопасности.

Запросы о въездных визах на территорию Советского Союза из консульских подразделений советских дипломатических представительств, располагавшихся в разных странах мира, всегда шли на два адреса — в консульское управление МИД СССР и центральный пункт оперативно-поисковой системы (ЦПОИС) КГБ СССР. Из ЦПОИС анкета иностранца, запрашивавшего визу, поступала в соответствующее подразделение КГБ. К примеру, анкета того, кто намеревался въехать в качестве туриста, поступала в 7-й отдел 2-го главного управления (ВГУ) КГБ, который, помимо разработки иностранных журналистов, аккредитованных в Москве, занимался контролем за кратковременным въездом на территорию СССР иностранных туристов.

Если же иностранный гражданин намеревался посетить Советский Союз по линии министерства культуры или творческих союзов, его анкета поступала в 1-й отдел 5-го управления КГБ СССР. Иными словами, в зависимости от вида деятельности иностранца анкета его поступала в соответствующий отдел оперативного управления КГБ. При благосклонном отношении к иностранцу со стороны КГБ он получал визу; либо ее получение умышленно затягивалось. В случае же демонстрирования нелояльности к советской власти ино-странцу закрывался въезд в СССР.

Следует также отметить, что выявление иностранных граждан, которые могли представлять интерес для КГБ, начиналось с их обращения в консульские отделы советских посольств или генеральные консульства. Традиционно должности консулов занимали офицеры советской разведки, работавшие под дипломатиче-ским прикрытием. Сам процесс получения визы, последующие контакты с представителями советско-хозяйственной администрации (а после коллапса СССР — с представителями бизнеса на территории России) постоянно находились и находятся в поле зрения российских спецслужб. Нелояльность любого иностранца по отношению к спецслужбе государства, на территории которого он вел или ведет бизнес, однозначно приводила к отъему этого бизнеса у иностранного гражданина или к потере бизнеса из-за многочисленных проверок и придирок.

27 октября 2009 года Гайдамак был признан французским судом виновным в организации поставок оружия в Анголу в обход эмбарго, наложенного ООН. В обвинительном заключении указывалось, что Гайдамак и его партнер — французский предприниматель Пьер-Жозеф Фалькон — в период с 1993-го по 1998 год поставили в Анголу военного снаряжения советского производства на сумму 790 миллионов долларов. За эти деньги Ангола получила 420 танков, 12 вертолетов, 6 военно-морских кораблей, 150 тысяч снарядов и 170 тысяч различных мин.

На путях торговли оружием пересеклись пути Гайдамака с еще одним будущим российским миллиардером Алексеем Чепой. Кроме этого, Гайдамак и Чепа отметились как спонсоры прокоммунистической Аграрной партии России, в числе руководителей которой был одиозный депутат Госдумы от КПРФ Василий Шандыбин. Такого типа компания не могла быть создана и функционировать без участия в ее деятельности военной и внешней разведки России.

От французского суда Гайдамак укрыл-ся в Израиле. Французский суд заочно приговорил его к тюремному заключению сроком на 6 лет. Столько же получил его французский партнер Пьер Фалькон. На Гайдамака был выписан международный ордер на арест. В обвинительном акте, выданном прокуратурой Франции, он был назван полковником советской разведки. Кроме того, парижский суд, рассматривавший дело по обвинению группы лиц в незаконной продаже оружия Анголе, приговорил к году тюремного заключения бывшего министра внутренних дел Франции Шарля Паскуа и определил наказание в виде 1 года условно сыну бывшего президента Франции Франсуа Миттерана — Жану-Кристофу Миттерану.

Вскоре и в Израиле касательно Гайдамака началось уголовное преследование по обвинению его в «отмывании» 650 миллионов шекелей и приобретении в 2002 году голландской фирмы на подставное лицо. Речь шла о примерно 50 миллионах долларов. Тогда Гайдамак предпринял попытку избраться на пост мэра Иерусалима для получения неприкосновенности. После провала этого проекта он поспешил покинуть Израиль и улетел в Россию, чтобы укрыться там от очередного уголовного преследования.

(Продовження 

в наступному номері.)